Цэнтралізаваная бібліятэчная сістэма горада Віцебска

История Олы - зеркало судеб сотен белорусских сёл, уничтоженных немецко-фашистскими оккупантами.

Деревня Ола (белорусское название Ала) давно не существует как населенный пункт. Её бывшая территория — глубинка современного Светлогорского района. Между тем ещё в ХІХ веке на правом берегу одноименной реки, среди густых лесов и болот уже существовало поселение. В советское время Ола — деревня Паричского района. Перед войной населенный пункт насчитывал 34 двора, где проживало 168 человек. В деревне находился Шатилковский лесоучасток, были свой колхоз, начальная школа, которую в 1941 году закончили 35 учеников.

Когда началась Великая Отечественная война, населёнными пунктами, издревле глухими и труднодоступными, гитлеровцы не интересовались. Население села возросло. В Олу целыми семьями переезжали жители окрестных сёл. Ситуация понятна: линия фронта по этой территории пролегала девять месяцев. В конце ноября 1943 года в районе нижнего течения Березины с боями советские войска заняли ряд деревень. Была освобождена железнодорожная станция Шатилки — основной перевалочный пункт, откуда людей из окрестных деревень вывозили вагонами в Германию. Местные мирные жители чувствовали и ждали: скоро их освободят от оккупантов. 

В январе 1944 года в глухой, отдаленной Оле собрались жители 12  окрестных деревень. Есть две версии, почему так случилось. По одной из них в начале января мирных граждан согнали в Олу, чтобы вывозить на работы в Германию. По другим сведениям, в декабре 1943 года на мосту через речушку рядом с деревней был убит или ранен фашистский офицер. Оккупанты, как известно, активно применяли принцип «коллективной ответственности»: когда вблизи населённого пункта погибал хотя бы один немецкий солдат, под видом борьбы с партизанами уничтожалась вся деревня. Есть свидетельства, что фашисты славились и садистской традицией — приурочивали карательные операции к важным религиозным праздникам. В Оле 14 января — престольный праздник Василий Великий. Сельчане, которые прятались некоторое время в лесу, снова вернулись в дома. С ними пришли и люди из окрестных деревень. В Оле искали спасения жители Чиркович, Здудич, Ракшина, Рудни, Какаля (позже — Светоч), Искры, Дедного из современного Светлогорского района и Короткович, Плясович, Антоновки, Сельного, Мармаля современного Жлобинского района. Собрались в Оле преимущественно женщины и дети. По воспоминаниям свидетелей, людей было настолько много, что в каждом деревенском доме жило по 50-60 человек, занимали все хозяйственные постройки, бани, склепы, землянки — не думали и не гадали, что фашисты устроят облаву на деревню.

На рассвете 14 января деревню окружили — началась карательная операция. Чудовищная тактика уже была отработана на множестве белорусских деревень. Людей вытаскивали из хат. Тех, кто не мог идти, расстреливали сразу. Одних загнали в большой сарай на окраине. Других,  группами по несколько десятков человек, под дулами автоматов и лай овчарок конвоировали в дома и хозпостройки. Запирали внутри и поджигали...

Тех, кто пытался убежать, расстреливали из автоматов, спускали на них собак. Некоторых людей бросали в огонь живыми. Спастись удалось лишь восьми жителям. Кто-то успел убежать и спрятаться в лесу, кому-то повезло вырваться из огня, уйти от автоматных и пулеметных очередей. Их рассказы, записанные и собранные в фондах Светлогорского историко-краеведческого музея, невозможно читать без содрогания.

Установлено, что в тот день были зверски убиты 1758 человек. 950 из них — дети. Это в 12 раз превышает число погибших в известной на весь мир Хатыни. Именно такое количество жертв было указано в актах Чрезвычайной комиссии Паричского района, работавшей на месте происшествия в апреле 1945 года. Историки отмечают: есть все основания утверждать, что погибло в Оле мирных людей на самом деле гораздо больше. К сожалению, до сих пор точное число жертв неизвестно и оценивается как почти две тысячи человек. Точно можно сказать, что в Оле произошло одно из самых массовых уничтожений мирного населения на территории Беларуси в годы Великой Отечественной войны.

Долгое время сбором воспоминаний из первых уст свидетелей, чудом выживших в аду Олы, занималась жительница деревни Чиркович Мария Зыкун. «Эсэсовцы пришли на рассвете, стреляли по окнам автоматными очередями... Мужчин расстреливали группами по 6-7 человек. Женщин сожгли живыми. Много детей позагрызали собаки. В доме одного из жильцов фашисты застрелили роженицу, а её младенца убили ударом о стену», — вспоминали свидетели трагедии. Уцелевшие очевидцы упоминали: каратели своё дело делали с энтузиазмом, во время расправы вели оживленные беседы, хохотали.

Несколько протоколов опроса свидетелей хранится в Светлогорском историко-краеведческом музее. «Немецко-фашистские палачи сначала окружили деревню, установили пулемёты и автоматы и начали сгонять мирное население на улицу, а больных и слабосильных стариков сразу же на месте расстреливали. Загнали в колхозный сарай, расстреляли и сожгли (...). Факт известен мне, потому что я лично с другими гражданами пришел 15 января 1944 года на место расправы, где было видно, что люди были или уничтожены заживо в огне (...), или выбегали из огня с обгоревшими руками и ногами, и впоследствии были пристрелены немецко-фашистскими палачами», — рассказывал житель Олы Александр Зыкун. В Книге «Память. Светлогорск. Светлогорский район» приведены воспоминания Тараса Колеснева. Он был ранен, но выжил: «От группы отделилась женщина в телогрейке и большом клетчатом платке. Автоматчик следовал за ней. Я услышал её просьбу разрешить сгореть в своем доме. Это была Аксинья Тимофеевна Курлович, жена бухгалтера колхоза. Под дружный хохот фашистов женщина повернулась и твёрдым шагом пошла к своему горящему дому. За ней бежал фашист с большим баллоном за спиной. На ходу опрыскивал её бензином. Женщина не обращала на него внимания. Офицер достал пистолет. Но на пороге дома женщина вспыхнула факелом и скрылась за дверью...».

Выжила в Оле Ольга Курлович — с малолетним сыном на руках притворилась мёртвой среди тел односельчан. Спаслись от смерти Татьяна Ярошевич, Антонина Науменко, Гаврила Кондратьевич Зыкун. За пару часов до трагедии он с семьей пошел в лес, вернулся через несколько дней и нашел только обгоревшие тела соседей.

Невозможно понять, что творится в душе того, кто, смеясь, сжигает заживо детей, женщин, стариков. Какое оправдание или хотя бы рациональное объяснение способен дать разум человека? И можно ли считать человеком того, кто эти оправдания для себя находит?

Вскоре эти места освобождали части 48-й армии. Привыкшие видеть смерть красноармейцы были шокированы. Находившийся среди них Сергей Голицын, впоследствии ставший писателем, вспоминал: «В начале 1944 года мы прокладывали дорогу-гать в полосе наступления. Ко мне прибежали солдаты: «Скорее, скорее!» Я был потрясен: груда сожжённых людей. Бросились в глаза лапти да онучи на чудом уцелевших ножках обгорелого мальчика лет шести. Его своим телом прикрывала мать...»

Останки, которые удалось собрать на пепелище, вместе с телами погибших солдат-освободителей похоронили в братской могиле в сожжённой Оле.

После войны родственники погибших и жители соседних деревень пытались возродить Олу. Были отстроены два десятка домов, открылась школа. Однако труднодоступная местность сыграла свою роль. Постепенно люди переселялись и уезжали навсегда.

На месте погибшей деревни в 1958 году установили памятник — скульптура воина с автоматом на груди, вставшая на колено перед захоронением. Уход за братской могилой взяло на себя лесничество: добраться до уничтоженной деревни можно было только на коне. В свое время Олу рассматривали как возможное место создания общереспубликанского мемориального комплекса сожжённым белорусским деревням. Но из-за труднодоступности места выбор пришелся на Хатынь, куда была перенесена земля из Олы.

Те, кто бывал в Оле, удивлялись: всё в деревне позарастало, но лес не тронул братского захоронения и послевоенного памятника. Это место того самого колхозного сарая — фактически, алтаря ужасной кары. На нём, говорили, за 70 с лишним лет не выросло ни одно дерево.

В 2013 году на месте Олы установили поклонный крест. Однако неравнодушные жители Светлогорского района были убеждены в необходимости увековечить память о погибших более основательно. Огромную роль в продвижении идеи об увековечении памяти погибших в Оле сыграл житель Светлогорска, знаменитый писатель, публицист Изяслав Котляров. Он стучался во все двери, предлагал свои идеи. И его услышали и поддержали. Изяслав Григорьевич написал много статей и поэму об этой трагедии. После того как объявили сбор средств, будущий мемориал стал по-настоящему народным проектом. Финансовую помощь оказали предприятия, общественные организации, простые граждане. На строительство были направлены средства, заработанные во время областного субботника в честь 75-й годовщины Победы в Великой Отечественной войне.

Результатом труда множества людей стал масштабный мемориальный комплекс, увидеть который сегодня может любой желающий. Попасть в Олу больше не проблема — сюда ведет асфальтная дорога. За создание мемориального комплекса премии «За духовное возрождение» удостоились авторский коллектив главных архитекторов проекта ОАО «Институт Гомельгражданпроект» Сергей Первицкий и Виктор Бельтюков, а также член Союза писателей Беларуси Изяслав Котляров.

Оказавшись здесь, понимаешь, что создателям удалось главное. Прошедший через талантливые руки камень будто оживает и кричит.  Основание пепелища, выполнено из бетона, которому придана фактура сгоревшего дерева. Стилизованные изломанные калитки, порталы с указанием числа жертв. Звонница с колоколами и названиями 12 деревень, жители которых пришли в Олу, надеясь найти здесь спасение...